10.03.2023 12:27

Категория: Мероприятия

9 февраля 2023 г. в ИНИОН РАН состоялся научный семинар на тему «Советская и постсоветская государственность: общее и особенное». В ходе семинара были представлены основные результаты исследовательского проекта, реализованного в ИНИОН РАН при поддержке Министерства образования и науки и Экспертного института социальных исследований. Участники проекта представили на семинаре основные результаты своей работы.

Ведущий семинара, руководитель проекта И.К. Богомолов во вступительном слове отметил важность «пограничных» исследований в целом и в российской истории – в частности. Традиционные границы между историческими эпохами зачастую создают ложное представление о полном «разрыве» истории государств и обществ. С историографической точки зрения строгое следование этим устоявшимся границам сужает возможности для исследований и, как следствие, мешают адекватному пониманию социальных, экономических и политических процессов. Для России с ее драматичными историческими «разрывами», коих в одном только ХХ в. было два (1917 и 1991 гг.) преодоление этих во многом условных барьеров особенно важно, так как позволяет уходить от догматических и идеологических ограничений. В частности, это касается российской государственности, изучение которой во многом искусственно разграничивается политическими «датами». В результате Российская империя, СССР и современная Российская Федерация зачастую рассматриваются как не связанные между собой государственные образования с собственными идеологическими, политическими, культурными, судебными традициями. Представленный проект – попытка преодолеть эти границы для исследования советской и постсоветской государственности в более широком историческом, политическом и культурном контексте.

А.Н. Медушевский предпринял попытку выстроить общую логику развития идеологических установок, правовых форм и институциональной динамики с переходом общества от монархической системы к республиканской в начале ХХ в., ее советскую интерпретацию в период 1917-1991 гг., и становление современной модели государственности, возникшей в ходе конституционной революции 1993 г. По мысли докладчика, эволюция российской государственности ХХ - начала XXI вв. позволяет раскрыть соотношение разрывов и преемственности в ее развитии. Схематично, ход и результаты развития российской государственности ХХ века укладываются в схему смены трех республик. Первая республика, существовавшая лишь девять месяцев (с февраля по октябрь 1917 г.), выдвинула формулу республиканского устройства (в виде парламентской или смешанной президентско-парламентской республики), близкую идеалам социал-либерализма ряда стран Европы того же периода (основными ориентирами разработчиков проектов Учредительного собрания стали Третья республика во Франции и проекты Веймарской республики в Германии). Вторая республика, определившая себя как Республику Советов (1917-1991) – положила в основу своего конструирования коммунистический или радикально-социалистический проект, длительное время обсуждавшийся в левом европейском социал-демократическом движении. Она провозгласила торжество новой формы советской демократии, но закончила установлением деспотического однопартийного режима и прекратила свое существование в условиях хаоса, вызванного распадом СССР. Третья республика (начало которой положено Декларацией о государственном суверенитете России и принятием Конституции 1993 г.), полностью отвергла советский эксперимент, восстановив тем самым преемственность с традициями первой республики, то есть выдвинула либеральную идеологическую основу республиканского строя, опираясь в его конструировании на идеи международного права и принципы неолиберализма, закрепив дуалистическую форму правления (образцом которой выступила Пятая Французская республика), но со сверхпредставленными прерогативами главы государства. Смена трех моделей республиканского устройства происходила не эволюционным, но революционным путем, исключая идеологическую или юридическую преемственность соответствующих режимов и их легитимирующей формулы. В то же время общей основой этих поисков стало стремление согласовать три ключевых элемента – политико-правовую идеологию, административно-территориальное устройство и конструкцию политической власти.

И.Б. Орлов в своем докладе основное внимание уделил партийной системе в СССР  и современной России. До сегодняшнего дня не затихают споры о сущности коммунистической партии, монопольно правившей нашей страной более семи десятков лет (1917-1991 гг.). Например, высказываются сомнения, что эта партию вообще можно измерять в координатах европейских и даже российских партий. Институциональная размытость «ведущей и направляющей силы» советского общества нередко объясняется в рамках тоталитарной теории, исходящей из доктринальной ловушки и всепроникающего контроля компартии за всеми сферами общества. Но реконструкция истории коммунистической партии не позволяет принять на веру жесткие тоталитарные схемы. Скорее, можно говорить о параллельности и взаимосвязи процессов внутри самой партии и в обществе в целом. Начавшийся в 1985 г. преобразовательный процесс, по мысли инициаторов, должен был способствовать преодолению кризисных явлений в жизни советского общества. По традиции именно партии отводилась ключевая роль в проведении намеченных реформ. Но в силу бюрократизации партийно-государственные институты утратили способность гибко реагировать на изменения, а партийные функционеры старой школы не спешили менять сложившийся стиль работы. Для КПСС, переставшей быть «идейным монолитом», эти события стали началом конца. Расширение политики гласности подготовило почву для опровержения тезиса о непогрешимости партийных решений, а возникшие в перестроечный период трудности стали связываться с засильем в партийном аппарате консервативных сил. Следствием событий 19-21 августа стал развал СССР, вместе с которым прекратила свое существование и КПСС. Постсоветская многопартийность возникла в благоприятных для партийного строительства условиях утери марксисткой идеологией авторитета и путаницы в классификации партийного спектра. Так, коммунисты на фоне перемен превратились в консервативную силу. До августа 1991 г. тон политической борьбы определялся противостоянием коммунистов и демократов. Новые партии оставались в прежнем идеологическом поле, даже при смене противоборства социалистов и национал-патриотов противостоянием либералов и антилибералов.

Основные вехи и ключевые вопросы развития российской государственности в 1917-2022 гг. подробно проанализировал Л.В. Поляков. Он отметил, что последние 100 лет истории России представляют собой пространство поисков и экспериментов, не имеющее аналогов в истории многих европейских (и не только) государств. Освещены основные этапы развития политической системы: 1917 г. (от Февраля к Октябрю), ленинский проект нового государства, Конституции 1918 и 1924 гг., сталинский «парламентаризм», «декоммунизация» советской государственности, От СССР к России (феномен конституционного двоевластия), путч и выбор «конституционного авторитаризма» в 1993 г.,  развитие российской государственности в первых десятилетиях ХХI в. и конституционная реформа 2020 г.

В докладе Ю.О. Гайворонского основное внимание уделено развитию федерализма в СССР и Российской Федерации. Отмечено, что советский федерализм, несмотря на весь имеющийся скепсис по отношению к нему, представлял собой весьма примечательный способ построения отношений федерального центра и регионов. Да, ни о какой полноценной автономии в данном случае не приходится говорить. Это высоко централизованный способ территориально-политического управления, который, тем не менее, допускал и лоббирование региональных интересов, и уступки, стремление к балансу (как минимум формальной конфигурации). Централизм же обеспечивал возможность реализации задач модернизации как периферии, так и страны в целом, к чему ряд республик в формате «классической» политической автономии, вероятно, не были полностью готовы. В условиях имеющихся объективных географических масштабов, социальной, экономической и культурной диверсификации подобная модель приводит к волнообразным, «маятниковым» процессам, когда изначально характер реформирования может входить в противоречие с возникающими условиями, что требует частичного перераспеределения полномочий и ответственности на региональный уровень. Наиболее явно это отражается в динамике волн укрупнения-разукрупнения регионов, а также централизации-децентрализации полномочий, ослабления и усиления централизованного контроля.

Немаловажным аспектом здесь становится поиск оптимального баланса подобной централизованной конфигурации, сокращение асимметрии, которая изначально стала исходной точкой формировании советской государственности, затем вновь усилились при построении новой российской модели. Наличие подобной (существующей по объективным причинам) асимметрии определяет, с одной стороны, указанную активную роль федерального центра, с другой, – адресный и в определенной мере также асимметричный подход в отношении ряда регионов – республик, а также социально-экономически и географически периферийных. Свою реализацию данная политика находит в кадровой политике в отношении глав регионов, фискального федерализма, а также системе персонифицированных обменов. В последнем случае торг и преференции варьируются в зависимости от ресурсных и политических возможностей Центра и применяется адресно.

Тем не менее, с точки зрения исторических масштабов российский федерализм (как советский, так и современный), в целом, возможно охарактеризовать как компенсаторный механизм, актуализирующий себя в кризисных ситуациях, и позволяющий находить решения по их преодолению.

А.В. Макаркин затронул тему сложных взаимоотношений церкви и государства в советский и постсоветский период. В дореволюционной России по итогам реформ Петра I государство играло доминирующую роль в вопросах веры и знания – самостоятельность церкви была ликвидирована после отмены патриаршества, а Академия наук была государственным учреждением. Государство поддерживало веру (а церковь, в свою очередь, легитимировала государственную власть, придавая ей сакральность) и стремилось управлять сферой знаний с тем, чтобы она была полезна ему и не создавала для него риски.

Советский Союз был обществом знания: марксизм-ленинизм считался научным учением, экономическое развитие официально основывалось на научном планировании, государство активно поддерживало научные исследования, прежде всего в сферах, имеющих отношение к обороне. Но и гуманитарные науки также поддерживались, причем подчеркивалось, что хотя они должны быть основаны на марксистско-ленинском учении, но при этом использовать багаж знаний, накопленных учеными за предыдущие столетия. Можно сказать, что впервые была сделана попытка создать «научное» общество. В этом обществе присутствовала и вера в светлое будущее, также основанная на научных прогнозах. Но вера в Бога в него не вписывалась, поэтому Ленин не допускал никаких идейных компромиссов с религией, Сталин уничтожил практически весь епископат, а Хрущев обещал показать населению «последнего попа».

Однако все оказалось сложнее. Церковь уничтожить не удалось: перепись 1937 г. показала, что большинство советских граждан назвали себя верующими. Совсем лишать этих людей пастырей, которые контролировались бы государством, было с государственной точки зрения нецелесообразно, а затем церковь оказалась востребована во внешней политике. В интеллектуальной сфере имело место стремление ученых сохранить хотя бы минимальную автономию и корпоративные принципы. Научное планирование на практике оказывалось основанном не на науке, а на волевых указаниях партийного руководства. А в конце существования СССР научные сотрудники вышли на улицы, требуя демократических перемен. В то же время церковь заняла крайне осторожную позицию, стремясь «не раскачивать лодку». Реальная жизнь оказалась сложнее простых схем.

В конце 1980-х - 1990-е годы государство «ушло» из различных сфер, позволив им развиваться по своему усмотрению. Снятие идеологических барьеров, религиозное возрождение, выход российского гуманитарного знания из вынужденной изоляции от мировых научных процессов, реабилитация репрессированных ученых и священнослужителей сопровождались экономическим кризисом, политической турбулентностью, фрустрацией от распада СССР и падения международного авторитета страны и утратой привычных ценностных ориентиров. В связи с этим происходило усиление консервативных трендов. В нулевые годы государство вернулось, что сказалось на функционировании различных институтов, связанных и с верой, и со знанием.

В ходе обсуждения затронуты и другие темы: Феномен советского правительства и исполнительная вертикаль в современной России; советская и постсоветская номенклатура; развитие судебной системы в ХХ в.; советская и постсоветская политическая культура. По итогам работы над проектом предполагается издание коллективной монографии.